летописи есть апокрифические сказания о падении Сатанаила и десятого чина

ангелов, подробности о жизни патриархов и т. п. В XII и XIII вв. были

известны отдельные апокрифы, а с течением времени их число увеличивалось.

Многое в апокрифах было вполне согласно с Библией, соответствовало ей,

только восполняло ее, а не противоречило ей; поэтому было естественно, что

наши предки с детской верой жадно зачитывались апокрифами. А нужно помнить,

что это делали не только наши предки, но и все народы и племена, принявшие

христианство и находившиеся с нашими допетровскими предками на одинаковой

ступени культурности.

1.2.2. Уровень и качество научных знаний

Светские знания, точнее научные, были не особенно велики и достоверны у

наших предков. Источниками исторических сведений служили старинные

летописцы и хронографы. Большим почетом и широкой известностью пользовались

в Древней Руси два исторических произведения: «Летописец эллинский и

римский», составленный из двух византийских хроник в Болгарии и рано

перешедший в Россию, и «Хронограф», имевший в основе также византийские

хроники. Эти два произведения сокращались, дополнялись и всячески

изменялись в Древней Руси, так что в конце концов сделались вполне русским

достоянием. «Летописец» и «Хронограф» сообщали ветхозаветную и новозаветную

историю, повествовали о четырех древних монархиях, о троянской войне и

чудесах древнего мира, содержали статьи о Магомете, об открытии Америки, а

позднее сообщали сведения по истории Западной Европы. Само собою

разумеется, что вставлена была и русская история, составленная в

национально-патриотическом духе. С течением времени, согласно новым

требованиям, хронографы и летописцы переделывались, не изменяясь по

существу, так что до самого XVIII в. источником познаний по истории служил,

по выражению Пыпина, «заматерелый византийский хронограф». Философия

хронографов и летописцев была незамысловата: ненавистник рода человеческого

— дьявол — внушал людям различные деяния; исторические бедствия суть

божеские наказания людей за их грехи. «Богу же попущающему, а врагу

действующему»... «И искони в российской земле лукавый дьявол всеял плевелы

свои»... Историки до Петра задавались постоянно таким коренным вопросом:

кто виноват в том, что меч ярости Божией столько лет подряд поражает Русь,

не переставая? Как вся еврейская история некогда приводила к уклонениям

евреев в идолопоклонство и к наказаниям Иеговы за эти отступления от веры в

истинного Бога, так вся русская история в древности сводилась к божеским

наказаниям за грехи людей, за отклонения их с пути добродетели и

благочестия.

Понятно, что и естественные сведения московской Руси не могли отличаться

научной объективностью и точною беспристрастной наблюдательностью. В этом

отношении особенно характерны географические представления наших предков,

их путешествия или «хождения». Они показывают, что путешественники видели и

чего не видали, к чему привлекалась их наблюдательность, что составляло

предмет их внимания и чего они не замечали, чем не интересовались, хотя

телесно, очами, и видели.

При таком легковерии и полном отсутствии критики, при таком упорном

невидении самых поразительных предметов и явлений и необычайной

восприимчивости к другим — из религиозной сферы, объективное мировоззрение,

объективное наблюдение, точное знание природы было невозможно. Все

перепутывалось с религиозными представлениями, все окрашивалось в

господствующий фантастический цвет. Вместо точного знания получались какие-

то чудесные построения и невероятные, якобы фактические, сообщения. В одном

Азбуковнике XVII в. сообщались такие сведения о человеке и о земле:

«человек есть животное геометрическое или землемерительное: голова и сердце

его изображают восток, нижняя часть тела — запад, правая рука — юг, левая —

север; середина земли есть середина тела человеческаго... Есть три части

света: Асиа — первая часть — земли студености ради так именуема... Африка

же теплоты ради великия прозвася... Европе же третий часть земли от дщери

Агенаря царя именовася, юже Юпитер волхв, Зевесов сын, на Крите на поли

восхити... Америка же в Асии и во Европе... В той убо части Асии великаго

благочестия светлосиятельное государство Российскаго царства, пресветлая и

Богом снаб-димая великая держава... В той части Африки государство

Палестинское, идеже Авраамовы наследницы быша»3.

О птицах, о рыбах, вообще о животных, о камнях наши допетровские предки

рассуждали по «Физиологу» — произведению II—III вв. от Р. X., переведенному

на болгарский язык. Животные, камни, растения изучались не сами по себе,

ради заключающегося в них интереса, а ради душеспасительности, которую в

этих предметах можно было открыть. Так, агнец и единорог считались

символами Христа, голубь — символом Духа Святого и верующей души вообще;

овцы и рыбы обозначали последователей Христа, олень — душу, ищущую ,

спасения. Дракон, змей и медведь были символами дьявола, свинья, заяц,

гиена — образами невоздержанности и непотребства..

1.2.3. Внешкольное образование.

Таким образом, внешкольное образование наших предков до Петра носило тот

же характер, что и школьное, т. е. было отмечено церковностью. Основой всех

дополнительных знаний, а вместе и начетчества, служили библейско-

апокрифические сказания, к ним в конце концов все сводилось. Все отрасли

знания были проникнуты церковностью, религиозно-нравственными воззрениями;

собственно научного в них было мало, зато много было фантастиче-ского,

невероятного, которое, однако, сомнений и споров не возбуждало. При этом

начетчество отличалось еще механическим характером, в ученой литературе

наших предков не было развития. В одной и той же рукописи новое самым

мирным образом уживалось со старым, древний памятник списывался в XVII в. и

сохранял свой авторитет, не возбуждая никаких сомнений.

Новое, несмотря на свое противоречие со старым, механически

присоединялось к последнему и существовало с ним рядом. «Так было,

например, когда к старой космогонии Козьмы Индикоплова прибавлялись

отголоски системы Птоломея, наконец, даже и Коперника; когда к древним

скудным географическим познаниям присоединялись новейшие космографии и т.

п. Отсутствие школы и отсутствие критики превращало литературу в

безразличную массу книжного материала, где не было исторических эпох, смены

направлений, а были только различные отделы содержания — книги церковные,

поучение, летопись, повесть и т. д. Нет граней, которые делили бы один

период от другого, сама литература полагала себя как нечто однородное».4

В древней русской письменности была одна отрасль, стоявшая далеко от

господствующего религиозно-нравственного течения, имевшая особый

самостоятельный интерес и значение. Это область математических знаний. В

школах арифметике почти не учили, другим отделам математики и того менее.

Но вне школы арифметические и геометрические знания существовали, так как

они вызывались разнообразными жизненными потребностями. Предмет их —

определение количества скота (овец, коз, свиней, лошадей, коров),

происходящего в течение данного числа лет от данного числа самок,

вследствие естественного размножения, или определение величины прибытка,

доставляемого данным количеством известного зернового хлеба. Вычислялось

количество роев пчел, происходящих в 12 лет от двух роев, число стогов

сена, получаемых с луга в 12 лет и т.п.

В Древней Руси было два счета: малый и великий. Малый счет — единицы,

десятки, сотни, тысячи, тьма, или тма,-- 10000, легион — 100000, леодр — 1

000000. Великий счет употреблялся при очень больших числах и шел до единиц

48-го и даже иногда 49-го разряда, т. е. словесного выражения числа,

состоящего из 48 или 49 знаков. «И боле сего», как говорится обыкновенно в

рукописях, «несть человеческому уму разуме-вати». Впрочем, великий счет

употреблялся очень редко. К началу XIII в. русские могли считать лишь до

миллиона, и то не особенно твердо и бойко. Так, они писали: 300 000 и 60

000, и 400, и 40, и 6 рун, 70 000 и 3000, и 700, и 20, и 8 свиней, 30 000 и

6000, и 800, и 60 гривен, и 4 гривны (в некоторых списках «Русской

правды»).

1.2.4.Что дало нам начетчество?

Самообразование, начетчество, со своей внутренней воспитательной стороны

весьма много зависело от умения не только механически читать, но и понимать

читаемое, от широты и серьезности школьного курса, от подготовки к чтению и

самообразованию. С этой стороны дело в Древней Руси было плохо, и пред

нашими старыми начетчиками во всем своем грозном величии вставал роковой

вопрос: «Понимаешь ли, еже чтеши?» Грамотность не есть образование, а

только средство приобресть его. И если человеку в качестве орудия

приобретения образования дают одну грамотность, то этого очень мало,

человеку трудно будет понимать книги. Нужно, чтобы он в школе приобрел еще

некоторые основы образования, заложил бы фундамент своим дальнейшим

приобретениям, усвоил элементы наук. Тогда он может с сознанием и

разумением относиться к книгам и постепенно создавать в себе способности

критики читаемого, его оценки. Указанного внутреннего благоприятного

условия самообразования — некоторой школьной подготовки — не было у наших

предков. Поэтому их начетчество было не вполне рациональным, они читали

беспорядочно, что попадало под руку, что смогли достать, читали без критики

читаемого и даже с весьма недостаточным пониманием читаемого.

Но несмотря на трудность для наших предков самообразования, оно главным

образом и дало нам ряд выдающихся лиц. Откуда взялись у нас такие

просвещенные и талантливые писатели и деятели, как преподобный Нестор,

митрополит Иларион, Кирилл Туровский, Владимир Мономах и др.? Мы не знаем,

чтобы они прошли какую-либо хорошую и серьезную школу; может быть, им

пришлось столкнуться с какими-либо образованными людьми, например греками.

Но несомненно одно, они были начетчиками, самообразовавшимися личностями,

много читавшими и думавшими.5

3 Братские школы конца XVI и XVII веков.

Начетчество как замена вполне организованной школы не могло вечно

держаться на Руси, недостатки его были совершенно ясны и значительны.

Начетчество хорошо после хорошей школы, но заменять ее не может. Чтобы

самообразовать себя, для этого нужно знать, что читать, уметь разбираться в

читаемом, т. е. относиться к читаемому критически: руководств же к

самообразованию в то время не было. Если у человека не было даже хороших

элементарных сведений, то, очевидно, ему было очень трудно

самообразоваться, он необходимо и часто становился в тупик, читая в своих

книгах разные удивительные сказания, противоречившие его опыту и здравому

смыслу. Он был не в состоянии решить вопрос: правда, это или не правда,

нужно это усвоить или нужно отбросить, он уподоблялся древнему составителю

«Азбуковника», который, находясь в таком же положении, откровенно писал:

«Аще истинно есть или ложно, неведе». Школа тем и важна, что закладывает

фундамент образования, дает возможность немножко разбираться в читаемом,

вооружает критикой.

С этим вопросом первой встретилась юго-западная Русь, которая, войдя в

состав Литовского государства, соединившегося в 1386 году с Польшей, через

последнюю стала лицом к лицу с западной культурой, с западными школами,

распространенными в Польше и Литве. Началась довольно острая и напряженная

борьба между просвещенными, хорошо вышколенными представителями католицизма

и едва грамотными православными пастырями — церковниками, которые дальше

изучения церковно-богослужебных книг не шли. Борьба была неравной, голыми

руками взять иезуитов было невозможно при всей твердости в православии.

Приходилось волею-неволею позаботиться о борьбе равным оружием —

просвещением и хорошими благоустроенными школами. За дело взялись западные

православные братства — львовское, виленское, киевское, могилевское,

луцкое, пинское, оршанское и многие другие.

Братства учреждались при церквах или монастырях и от них получали свое

название. Кроме церквей братства учреждали и имели на своем попечении и

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8