Наконец, несколько слов следует сказать и о том, как Август в его роли правителя Империи воспринимался большинством своих современников. Режим Августа подкреплялся мощной, организованной в различных формах политической пропагандой: монументальное искусство, широкая строительная программа, литература, монеты[81] и т. д. Образ принцепса как божественного установителя мира, победителя врагов республики и восстановителя государства (restitutor rei publicae) был, по-видимому, прочно внедрён в сознание римлян.[82] Вокруг Августа уже при жизни начал создаваться культ, и нам представляется, что в его насаждении важную роль играло не только давление сверху, но и ещё более сильное стремление снизу. Наделённый непререкаемым авторитетом национальный вождь и спаситель отечества Август более 40 лет управлял империей, можно сказать, с согласия и одобрения всего римского народа.[83] Это позволяло ему придерживаться очень либерального для столь неограниченного правителя политического курса. Идиллия в отношениях власти и общества не была при нём омрачена сколько-нибудь значительными эксцессами. Лишь при его преемниках сущность принципата как авторитарной диктатуры, в конечном итоге основанной на военной силе и узурпации, выходит наружу. Не имея того почти божественного статуса, каким в глазах римлян обладал Август, его наследники компенсируют этот недостаток своего положения фактором силы, опираясь на которую жёстко навязывают обществу свою волю.

В заключение хотелось бы обратиться к проблеме типологизации системы принципата. Рассмотреть данный вопрос подробно в рамках нашего небольшого исследования не представляется возможным, поэтому мы позволим себе ограничиться лишь общей декларацией. Выше нами уже было отмечено то обстоятельство, что современная историческая наука, в общем, придерживается взгляда на власть Августа как на уникальный комплекс политических и правовых элементов, который не может быть определён каким-либо одним термином или краткой формулой. Данный тезис был выдвинут ещё М. И. Ростовцевым и в той или иной степени получил отражение в трудах А. фон Премерштейна, Р. Сайма, Л. Виккерта и в посвящённом Августу разделе «Кембриджской древней истории».[84] Проистекающие отсюда трудности вынуждают исследователей, пытающихся определить специфику положения принцепса в римском государстве, прибегать к историческим аналогиям, не всегда ограничиваясь при этом рамками истории Древнего мира.[85]  Однако нам представляется, что наиболее устойчивые параллели возможны как раз с древними обществами.[86] Впрочем, сопоставление принципата и Римской империи с эллинистическими монархиями, Сицилийской державой Дионисия I и Карфагеном, встречающиеся в литературе по античной истории,[87] наряду с явными общими чертами обнаруживает и весьма существенные различия.

Так, в частности, эллинистическя монархия как своеобразная политическая система, представляющая собой сплав элементов греческой и восточной государственности, при значительном преобладании последних,[88] возникла в результате завоевательных походов Александра Македонского на Восток и последующего распада его державы, тогда как формирование системы принципата явилось закономерным итогом внутреннего развития римской гражданской общины (civitas). Влияние политической практики чужеземных, тех же эллинистических, государств, на этот процесс имело явно второстепенное значение.

            Первоначальная неразвитость авторитарного режима, выросшего на местной почве и вынужденного считаться с полисной традицией сближает Римскую империю с державой Дионисия. Данный факт был особо отмечен Э. Д. Фроловым, посвятившим тирании Дионисия специальное исследование.[89] Однако Римской империи были присущи устойчивость и стабильность, совершенно не свойственные её сицилийской родственнице.[90]

В истории западного эллинства периоды консолидации греческих колоний  Италии и Сицилии под властью того или иного удачливого вождя перемежаются периодами распада и дезорганизации созданных было объединений полисов.[91] Равным образом и для внутренней истории Сиракуз характерно чередование тиранических режимов и республиканской формы правления.

            Напротив, Римская империя сохраняла относительную стабильность на протяжении, по крайней мере, двух веков, вплоть до смерти Марка Аврелия в 180 г. н. э. Гражданская война 68-69 гг. н. э. не только не привела к развалу государства, но даже способствовала укреплению императорского режима: власть Флавиев и их преемников, Антонинов, опирается уже на гораздо более широкую социальную базу, нежели аристократический принципат Юлиев-Клавдиев.[92] Развитие политических структур римского государства в этот период также отличалось завидной преемственностью основных тенденций: усиление монархического начала, формализация императорской власти, постепенная бюрократизация управления, увеличение роли провинций оставались магистральными линиями этого процесса на данном историческом отрезке.[93]

Среди возможных античных параллелей, пожалуй, именно Карфаген обнаруживает наибольшее количество черт, роднящих его с государством римлян. Как и в Риме, в Карфагене существовала так называемая смешанная форма государственного устройства, причём огромным влиянием пользовалась могущественная аристократия. Карфагенские полководцы из рода Баркидов, создавшие в Испании полунезависимую державу, очень напоминают римских военноначальников позднереспубликанской эпохи, Помпея, Цезаря, Красса, которые практически бесконтрольно хозяйничали в своих провинциях, вели войны и заключали мирные договоры по своему усмотрению, поддерживая щедрыми субсидиями своих сторонников в столице.[94]

Однако, торгово-колониальный характер карфагенского государства, присущий ему уже на ранней стадии развития,[95] мог в дальнейшем оказаться непреодолимым препятствием на пути его превращения в прочную и консолидированную территориальную державу. Римской республике II-I вв. до н. э. также были свойственны черты колониальной державы, но переход к системе империи как раз и ознаменовался их постепенным изживанием. Провинции, в эпоху республики рассматривавшиеся как поместья римского народа, в императорскую эпоху становятся, хотя и не сразу, частью единого средиземноморского государства.[96]

Но, как бы там ни было, свой шанс стать господином Средиземноморья Карфаген упустил, и, следовательно, встречающиеся иногда в научной литературе высказывания, что если бы Рим проиграл Вторую Пуническую войну, Карфагенская держава пошла бы, в общем, по тому же пути, что и Римская республика,[97] остаются не более чем предположениями.

Таким образом, мы вынуждены констатировать уникальность Римской империи в рамках Античного мира. Столь же уникальным явлением был принципат – политическая система римского государства в период его наивысшего расцвета и наибольшего территориального расширения. Из множества больших и малых городов-государств, густо усеявших берега Средиземного моря, Рим один смог пройти путь от полиса к империи до конца, став для будущих поколений вечным символом имперской государственности, которым восхищались и которому стремились подражать монархи Средневековья и диктаторы XX века.             

Автор К. В. Вержбицкий

[1] Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. М., Киев, 1994, С. 413, 418-419, 454, 468; Монтескье Ш. Л. Рассуждение о причинах величия и падения римлян// Монтескье Ш. Л. Избранные произведения. М., 1955, С. 75; Гиббон Эд. История упадка и разрушения Великой Римской Империи. Т. I, М., 1997, С. 160.

[2] Mommsen Th. Römische Staatsrecht. Bd. II, Leipzig, 1887, S. 747, 840, 872-873.

[3] Ibidem, S. 875.

[4] Ibidem, S. 107.

[5] Ibidem, S. 754ff. Его элементами были, в частности, императорский культ и взгляд на принцепса как на dominus (ibidem, 755-763).

[6] Meyer Ed. Caesars Monarchie und das Prinzipat des Pompeius. Stuttgardt und Berlin, 1919, S. 95, 123-125.

[7] Ферреро Г. Величие и падение Рима. СПб., 1998, С. 404-405, 465.

[8] Gardthausen V. Augustus und seine Zeit. T. II, Bd. I, Hbd. 1, Berlin, 1891-1904, S. 235.

[9] Гримм Э. Д. Исследования по истории развития римской императорской власти. Т. I, СПб., 1900-1901, С. 1-35, 216.

[10] Там же, С. 217.

[11] Там же, С. 248-249.

[12] Там же, С. 218.

[13] Там же, С. 220.

[14] Там же, С. 242.

[15] Ростовцев М. И. 1)Рождение Римской Империи. Пг., 1918, С. 128-130; 2) A History of the Ancient world. Vol. II, Oxford, 1928, P. 181.  

[16] Rostovcev M. J. A History…, Vol. II, P. 179-181, 190.

[17] CAH. Vol. X, 1934, P. 587, 589f.

[18] Premerstein A. von. Vom Werden und Wesen des Prinzipats. München, 1937, S. 22-32.

[19] Ibidem, S. 40-43, 68-70.

[20] Ibidem, S. 120-123.

[21] Ibidem, S. 174-175.

[22] Ibidem, S. 132-133.

[23] Syme R. Roman revolution. Oxford, 1939, P. 490.

[24] Ibidem, P. 338.

[25] Ibidem, P. 322, 346. 

[26] Ibidem, P. 516.

[27] Роль военных диктатур эпохи Гражданских войн в процессе генезиса императорской власти была впоследствии подробно проанализирована в диссертации Т. В. Кудрявцевой: Чрезвычайные полномочия полководцев как источник формирования императорской власти в Риме. Диссертация… канд-та ист. наук. Л., 1990. 

[28] Машкин Н. А. Принципат Августа. М.-Л., 1949, С. 400-401.

[29] Там же, С. 606.

[30] Wickert L. Neue Forschungen zur römische Prinzipatus// ANRW. Bd. II, T. 1, New-York, Berlin, 1974, S. 1-76.

[31] Wickert L. Princeps (civitatis)// RE. Bd. XXII, Stuttgart, 1954, Sp. 2295-2296.

[32] Кнабе Г. С. Корнелий Тацит и проблемы истории Древнего Рима эпохи ранней Империи. Автореферат диссертации… д-ра исторических наук. М., 1983, С. 20-25.

[33] Егоров А. Б. 1)Рим на грани эпох. Л., 1985, С. 103, 218; 2)Становление и развитие системы принципата. Диссертация… д-ра исторических наук. СПб., 1991, С. 275.

[34] Гримм Э. Д. Исследования по истории развития…, Т. I, С. 129, 150.     

[35] Mommsen Th. Römische Staatsrecht, S. 840, 872-873. Последующая историография усвоила этот тезис Моммзена, и в работах по принципату он стал, практически, общим местом.

[36] Егоров А. Б. 1)Становление и развитие системы принципата. Дисс…, С. 430-431; 2)Становление и развитие системы принципата. Автореферат дисс… д-ра ист. наук. СПб., 1992, С. 32.

[37] Далее все даты, кроме отмеченных особо, до новой эры.

[38] Эпизодически преномен Imperator встречается у Октавиана и до 29 г. (ILS, 78).

[39] Mommsen Th. Römische Staatsrecht. Bd. II, S. 1087-1088.

[40] Гримм Э. Д. Исследования по истории развития…, Т. I, С. 95-102.

[41] Mommsen Th. Römische Staatsrecht. Bd. II, S. 872.

[42] Ковалёв С. И. История Рима. С. 474; Premerstein A. von. Vom Werden und Wesen…, S. 266. По мнению немецкого исследователя в 27 г. Октавиан сложил с себя не только свои чрезвычайные полномочия, но и трибунскую власть, которой обладал с 36 г. В 23 г. он вновь принял полную tribunicia potestas и с тех пор возобновлял её ежегодно.

[43] Гримм Э. Д. Исследования по истории развития…, Т. I, С. 85, 132-133; Машкин Н. А. Принципат Августа. С. 398-399; Wickert L. 1)Princeps…, Sp. 2283-2287; 2) Neue Forschungen…, S. 73-74; Егоров А. Б. 1)Рим на грани эпох. С. 94; 2)Становление и развитие системы принципата. Дисс…, С. 254.

[44] Dessau H. Geschichte der römischen Kaiserzeit. Bd. I, Berlin, 1924, S. 53; CAH. Vol. X, P. 139-140; Syme R. The Roman revolution. P. 336.

[45] Syme R. The Roman revolution. P. 336.

[46] Mommsen Th. Römische Staatsrecht. Bd. II, S. 794.

[47] Premerstein A. von. Vom Werden und Wesen…, S. 126-127, 132.

[48] Гримм. Э. Д. Исследования по истории развития…, Т. I, С. 105-106, 130.

[49] Gardthausen V. Augustus und seine Zeit. Bd. I, S. 537; Gelzer M. Iulius (Augustus)// RE. Bd. X, Stuttgart, 1918, Sp. 2369-2371; Машкин Н. А. Принципат Августа. С. 383; Егоров А. Б. Рим на грани эпох. С. 90-91; Шифман И. Ш. Цезарь Август. Л., 1990, С. 97-98.

[50] Scott K. Identification of Augustus with Romulus// TAPhA. Vol. LVI, 1925, P. 82-105.

[51] Егоров А. Б. Рим на грани эпох. С. 91.

[52] О нём см.: Syme R. The Roman revolution. P. 47-58.

[53] Ibidem, P. 340-345.

[54] Два примера использования προστασια των κοινων в этом качестве приводит Э. Д. Гримм (Исследования по истории развития…, T. I, С. 98).  

[55] Гримм Э. Д. Исследования по истории развития…, Т. I, С. 86.

[56] Mommsen Th. Römische Staatsrecht. Bd. II, S. 872; Dessau H. Geschichte der römischen Kaiserzeit. Bd. I, S. 53; CAH. Vol. X, P. 139-140; Premerstein A. von. Vom Werden und Wesen…, S. 266; Syme R. The Roman revolution. P. 336; Ковалёв С. И. История Рима. С. 474.  

[57] Dessau H. Geschichte der römischen Kaiserzeit. Bd. I, S. 53.

[58] Егоров А. Б. Рим на грани эпох. С. 90.

[59] Last X. Imperium majus, a note// JRS. XXXVII, 1947, P.157-164.

[60] В системе полномочий принцепса пожизненный трибунат играл роль своеобразной замены консульской власти. См.: Salmon E. T. Evolution of Augustus’ principat. Wiesbaden, 1956, P. 456.  

[61] См., например, монеты ближайших преемников Августа, Тиберия и Гая Калигулы, описанные в  издании «Монеты Римской Империи»: Szaivet W. Die Münzprägung der Kaiser Tiberius und Gaius (Caligula)// MIR. Bd. XIII, Wien, 1984, S. 53-63. В частности, из 63 серий монет Тиберия 52 имеют на реверсе легенду «TRIBVNICIAE POTESTATAE ANNUS…» (сокращённо «TR. POT.» или «TRIBVN. POTEST.» с соответствующей римской цифрой).

[62] Ковалёв С. И. История Рима. С. 475.

[63] Гримм Э. Д. Исследования по истории развития…, Т. I, С. 139-140.

[64] Premerstein A. von. Vom Werden und Wesen…, S. 233.

[65] Ibidem, S. 231-232.

[66] Syme R. The Roman revolution. P. 336.

[67] По-видимому, имеются в виду законы 19/18 г. (lex de suptuaria, lex de adulteriis, lex de maritandis ordinibus), составлявшие часть задуманной Августом программы нравственного возрождения римского общества. О ней см.: Г. Ферреро. Величие и падение Рима. Т. II, С. 445-466.

[68] Гримм Э. Д. Исследования по истории развития…, Т. I, С. 40, 146.

[69] Premerstein A. von. Vom Werden und Wesen…, S. 186-187, 194-195; Syme R. The Roman revolution. P. 322, 330, 346; Машкин Н. А. Принципат Августа. С. 400-401; Wickert L. 1)Princeps…, Sp. 2287-2290; 2)Neue Forschungen…, S. 74; Егоров А. Б. 1)Рим на грани эпох. С. 99-100; 2)Становление и развитие системы принципата. Дисс…, 263-265.  

[70] Heinze R. Auctoritas// Hermes. Bd. LX, 1926, S. 348-349; Grant M. From imperium to auctoritas. Cambridge, 1946, P. 443-445ff.

[71] Егоров А. Б. Рим на грани эпох. С. 100-101; 2) Становление и развитие системы принципата. Дисс…, С. 263-264.

[72] Формально-правовой характер императорской auctoritas  признаёт, в частности, Д. Тимпе: Untersuchungen zur Kontinuität des frühen Prinzipats. Wiesbaden, 1962, S. 36.   

[73] Данная надпись цитируется нами в русском переводе, опубликованном в хрестоматии под ред. С. Л. Утченко: Хрестоматия по истории Древнего Рима. М., 1962, С. 535-536. Латинский текст выглядит следующим образом: uti… quaecumqe ex usu rei publicae majestateque divinarum humanarum, publicarum privatarum rerum esse consebit, ei agere et facere jus potestateque sit, ita uti divo Augusto Tiberioque Julio Caesari… fuit.     

[74] Цитируется по русскому переводу И. С. Перетерского: Дигесты// Памятники римского права. М., 1997, С. 169.

[75] Новый  имперский  бюрократический  аппарат  пока  ещё   только формируется, но в перспективе именно он должен стать главной опорой авторитарного режима. См.: Утченко С. Л. Кризис и падение Римской республики. М., 1965, С. 268.

[76] 4 месяца в году подвоз хлеба в Рим осуществлялся из Египта.

[77] Syme R. The Roman revolution. P. 333.  

[78] CAH. Vol. X, P. 228-229.

[79] Егоров А. Б. 1)Рим на грани эпох. С. 89; 2) Становление и развитие системы принципата. Дисс…, С. 229.

[80] Premerstein A. von. Vom Werden und Wesen…, S. 253; Wickert L. 1)Princeps…, Sp. 2278-2281; 2) Neue Forschungen…, S. 73.

[81] Одним из наиболее эффективных инструментов правительственной пропаганды в ту далёкую эпоху были, безусловно, монеты. Помещённые на них легенды и изображения в сжатой и наглядной форме доводили актуальные политические лозунги буквально до каждого жителя Римской империи. Подробнее об использовании монет в деле политической пропаганды  в императорскую эпоху см.: Абрамзон М. Г. Монеты как средство пропаганды официальной политики Римской Империи. М., 1995.

[82] Большое внимание проблеме организации общественного мнения при Августе уделил в своём труде Р. Сайм (Roman revolution. P. 459-475). Мы полностью присоединяемся к выводу английского историка о том, что восхваления, расточаемые принцепсу Вергилием, Горацием  и другими выдающимися поэтами его времени, нельзя считать всего лишь обычной придворной лестью. Поэты века Августа – уроженцы Италии. В их творчестве, как в зеркале, отразились взгляды италийского населения.

[83] Rostovcev M. J. A History…, Vol. II, P. 193-194.

[84] Ростовцев М. И. 1)Рождение Римской Империи. С. 128-130; 2) A History…, Vol. II, P. 181; CAH. Vol. X, P. 587, 589f; Premerstein A. von. Vom Werden und Wesen…, S. 132-133; Syme R. The Roman revolution. P. 516-518; Wickert L. 1)Princeps…, Sp. 2295-2296; 2)Neue Forschungen…, S. 76.

[85] Premerstein A. von. Vom Werden und Wesen…, S. 132-133; Cowell J. R. The Revolution of Ancient Rome. Oxford, 1968, P. 174-179.

[86] Егоров А. Б. Рим на грани эпох. С. 221.

[87] Егоров А. Б. Рим на грани эпох. С. 221-222.

[88] Тарн В. В. Эллинистическая цивилизация. М., 1949, С. 64-67.

[89] Фролов Э. Д. Сицилийская держава Дионисия. Л., 1979, С. 157.

[90] Характеризуя государственную деятельность Дионисия Старшего, Э. Д. Фролов указывает, что сделанное им следует рассматривать лишь как приступ к созданию правильной державной организации, хотя и весьма успешный (Там же, С. 155).

[91] Там же, С. 5-8.

[92] Ковалёв С. И. История Рима. С. 529, 535; Егоров А. Б. Рим на грани эпох. С. 203.

[93] Кнабе Г. С. Корнелий Тацит и проблемы истории Древнего Рима эпохи ранней империи (конец I – начало II вв.). Дисс… д-ра ист. наук. Л., 1982. С. 72-73.

[94] Подробнее об этом см.: Цыркин Ю. Б. Карфаген и его культура. М., 1986, С. 95, 100, 102-103, 111-113, 242, 244-246.

[95] Там же, С. 70 и сл.

[96] Значение постепенно складывающегося в эпоху Августа и его преемников средиземноморского единства подчёркивают, в частности, авторы соответствующего раздела «Кембриджской древней истории» С. Кук, Д. Литт, Ф. Эдкок, М. Чарльсуорт (CAH. Vol. X, P. 589ff).

[97] Егоров А. Б. Рим на грани эпох. С. 222.