|
Особо Устав выделял процессуальные гарантии для подсудимых в целях обеспечения
справедливого суда над ними. Обвинительный
акт должен был состоять из ясной, краткой и соответствующей требованиям
формулировки каждого инкриминируемого деяния. Каждому обвиняемому должна была
быть вручена копия обвинительного акта со всеми приложениями на понятном
обвиняемому языке. Обвинительный акт вручался заблаговременно с тем, чтобы
предоставить обвиняемому необходимое время для подготовки к защите. Заседание
суда и всё судопроизводство велись на английском языке и языке обвиняемых с
тем, чтобы обвиняемые в любой момент могли делать замечания и другие поправки в
ходе разбирательства.
Подсудимый имел право либо
непосредственно, либо через своего защитника вести защиту, включая право
допрашивать любого свидетеля, подчиняясь, однако, определённым ограничениям,
которые мог установить сам Трибунал.
Устав устанавливал правила допустимости и значимости доказательств.
Трибунал не должен был быть связан техническими правилами предоставления
доказательств. Трибунал устанавливал и применял возможно более быструю и
неосложненную формальностями процедуру и допускал любые доказательства,
которые, по его мнению, имели доказательную ценность. Допустимы были как
доказательства все признания и заявления подсудимых. Таким образом, принцип
законности получения доказательств, согласно которому ни одно доказательство,
полученное незаконным путём, не могло иметь доказательственной силы, не
действовал. Трибунал также мог потребовать, чтобы ему сообщили о характере
любых доказательств до их представления на суде для определения, относятся ли
они к делу.
В качестве доказательства мог быть представлен любой документ, независимо
от степени его секретности; доклад,
который, по мнению Трибунала, был подписан или издан организацией
Международного красного Креста или членом этой организации; письменное
свидетельское показание, данное под присягой; дневник, письмо или какой-либо
другой документ; копия документа или какие-либо другие производные
доказательства.
Не требовалось отдельного доказывания общеизвестных фактов, а также
подлинности официальных правительственных документов и докладов любого
государства, равно как судебных дел, протоколов и приговоров военных и других
судов любой из Объединенных Наций. Такой принцип сейчас закреплён не только в
нормах международного процессуального права, но и в национальном праве многих
стран мира.
Руководящее значение имел процессуальный порядок судебного
разбирательства, которое должно было проходить следующим образом:
1. На судебном заседании зачитывался
обвинительный акт, если только все подсудимые не отказывались от его оглашения.
2. Трибунал опрашивал каждого
подсудимого, признавал ли он себя «виновным» или «невиновным».
3. Обвинение и каждый из подсудимых
(но только через защитника, если таковой имеется) могли выступить с краткой
вступительной речью.
4. Обвинение и защита могли представить
доказательства, допустимость которых определялась Трибуналом.
5. Обвинение и каждый подсудимый (но
только через защитника, если таковой имеется) могли допрашивать любого
свидетеля или любого подсудимого, который давал показания.
6. Подсудимые (но только через защитника,
если таковой имеется) могли обращаться к Трибуналу и произносить защитительную
речь.
7. Обвинение могло обращаться к
Трибуналу и произносить обвинительную речь.
8. Трибунал выносил приговор и
определял меру наказания.
По аналогии с Нюрнбергским процессом Токийский Трибунал имел право
приговорить подсудимого, признанного виновным, к смертной казни или любому
другому наказанию, которое признавал справедливым.
Приговор
Трибунала объявлялся в открытом судебном заседании и должен был содержать
мотивы, на основании которых он вынесен. Приговор приводился в исполнение в
соответствии с приказом Верховного Главнокомандующего Союзных Держав, который
имел право в любое время смягчить наказание или иным образом изменить приговор,
но не мог повысить наказание. Это правило было воспринято после Нюрнбергского
процесса, где помиловать обвиняемых мог Контрольный совет, состоящий из состава
военных сил СССР, США, Великобритании и Франции. Как и в Нюрнберге, приговор не
мог быть пересмотрен по существу, пересматривалась лишь мера наказания.
Глава 3. ВЛИЯНИЕ НЮРНБЕРГСКИХ И
ТОКИЙСКИХ ПРИНЦИПОВ НА РАЗВИТИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ПУБЛИЧНОГ ПРАВА
В этой главе рассматриваются,
во-первых, последующее развитие сформулированных в Нюрнберге и Токио понятий
преступлений - преступлений против мира, военных преступлений и преступлений
против человечности и, во-вторых, создание, главным образом путем заключения
международных договоров, значительного комплекса норм международного уголовного
права. Трибуналы не только породили желание дополнительно разъяснить природу
преступлений, в которых было обвинено руководство фашистской Германии и
милитаристской Японии, но и содействовали резкому расширению предмета
международного уголовного права. Влияние Нюрнбергского и Токийского трибуналов
на развитие международного права можно дифференцировать по следующим аспектам:
1. Кодификация и развитие принципов трибуналов;
Развитие самих сформулированных в Нюрнберге и Токио понятий преступлений
идет по двум направлениям: расширения и разъяснения составов конкретных
преступлений и попыток включить их в более широкую категорию «преступлений
против мира и безопасности человечества». Можно выделить, в частности,
резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 11
декабря 1946 г., где содержится «Признанное Уставом Нюрнбергского трибунала
подтверждение принципов международного права», резолюцию Ассамблеи о геноциде,
датированную тем же днем; Конвенцию о геноциде, принятую Ассамблеей 9 декабря 1948 г.; кодификацию принципов Нюрнберга Комиссией по международному
праву 1950 г.; Международную конвенцию о запрещении
и наказании апартеида; Конвенцию о неприменении
установленных законом сроков давности к военным преступлениям и преступлениям
против человечности; Принципы международного сотрудничества в розыске, аресте,
выдаче и наказании лиц, виновных в военных преступлениях и в преступлениях
против человечности, Женевские конвенции 1949 г. и Протоколы к ним 1977 г. и другие основополагающие международные правовые акты.
Все эти документы можно рассматривать
как попытки закрепить и конкретизировать сформулированные в Нюрнберге понятия
преступлений и в то же время как подтверждение этих принципов мировым
сообществом в целом, а не малым количеством государств, которые выступали от
его имени в Нюрнберге и Токио.
Попытки сформулировать, обобщить и
систематизировать уроки Нюрнберга имели место в работе Комиссии по
международному праву, результатом которой явились сначала Проект кодекса о
преступлениях против мира и безопасности человечества 1954 г. и затем возобновление работы над этим проектом.
Кроме того, в проекте Кодекса были предусмотрены
наказания за действия, которые составляли сговор о совершении указанных
преступлений, соучастие в них или покушение на их совершение. В Проекте было
также предусмотрено, что то обстоятельство, что лицо действовало в качестве
главы государства или в качестве ответственного правительственного чиновника,
не освобождает его от ответственности. То обстоятельство, что оно действовало в
соответствии с приказом своего правительства или вышестоящего должностного
лица, также не освобождает его от ответственности, если по обстоятельствам времени
оно имело возможность не подчиниться приказу. Эти последние положения были
единственными в Проекте 1954 г. формулировками, которые имели характер норм
«общей части».
2. Создание комплекса норм
международного уголовного права;
В следующие после Нюрнбергского и Токийского процессов годы был принят
целый ряд международных актов, в которых нашли отражение принципы,
сформулированные на этих трибуналах:
Конвенция ООН о предупреждении преступления геноцида и наказании за него
1948г.; Женевские конвенции Международного комитета Красного Креста 1949 г.; Конвенция ООН о пресечении торговли людьми и эксплуатации проституции 1949 г.; Гаагская конвенция ЮНЕСКО о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта 1954 г.; Дополнительная конвенция ООН об упразднении рабства, работорговли и аналогичных им институтов
и практики 1956 г.; Общая конвенция ООН о наркотиках 1961 г.; Токийская конвенция Международной организации по вопросам гражданской авиации о
преступлениях и некоторых других действиях, совершенных на борту самолета 1963 г.; Гаагская конвенция Международной организации по вопросам гражданской авиации о пресечении
незаконных захватов самолетов 1970 г.; Конвенция американских государств
Организации американских государств о предупреждении и наказании террористических
актов в форме преступлений против лиц, находящихся под международной защитой, и
связанного с этим вымогательства имущества в случаях, когда эти акты имеют международное
значение, 1971 г; Конвенция ООН против пыток и других видов жестокого,
бесчеловечного или унижающего достоинство личности обращения или наказания 1984 г.; Европейская конвенция Совета Европы о посягательствах на культурные ценности 1985 г. Данный список можно продолжать.
Следует заметить, что многие из этих
международных договоров - примеры того, как международное сообщество сумело в
совершенно разрозненных сферах своих интересов прийти к согласию относительно
борьбы с помощью норм международного уголовного права против конкретных
разновидностей бедствия, именуемого международным терроризмом. В резолюции,
которая была единогласно принята в 1985 г., Генеральная Ассамблея ООН недвусмысленно объявила его «преступлением».
В соответствии с положениями этого
внушительного собрания международных договоров государств стороны правомочны, а
в большинстве случаев они обязаны подвергать - на основе установленной
их внутренним законодательством административной или уголовно-судебной
процедуры — преследованию физических лиц, обвиняемых в том, что они занимаются
широким кругом таких деяний, которые международное сообщество признает
преступными. В отсутствие до недавнего времени постоянно действующего
международного уголовного трибунала по типу тех, что были учреждены ad hoc в Нюрнберге и Токио, национальные суды вполне можно было
рассматривать как представителей международно-правовой системы.
Основной предмет вышеуказанных
международных договоров достаточно виден из их названий – пресечение
международных преступлений и борьба с ними. Тем не менее, попытаемся
синтезировать некоторые аспекты содержания этих договоров как процессуального,
так и материально-правового характера, рассмотрев три крупные группы вопросов,
которые возникают в связи со многими договорами из числа включенных в указанный
список:
А) Вопрос о юрисдикции и экстрадиции; то, что можно назвать «экстрадиция,
предоставление убежища, исключение политических преступников, выдавать или
подвергать уголовно-судебному преследованию» - очень сложный комплекс
взаимосвязанных вопросов; права обвиняемого; защита ссылкой на выполнение акта
государственной власти или приказов вышестоящих должностных лиц. Конечно, все
эти вопросы имели непосредственное отношение к Нюрнбергу и Токио, и
исследование их даст правильное представление о том, каковы были те
обязательства, которые государства готовы были на себя принимать на протяжении
десятилетий после окончания Нюрнбергского и Токийского процессов.
Специалисты по международному публичному
праву обсуждают различные принципы, на основе которых государства претендуют на
осуществление уголовной юрисдикции, в особенности такие, как принцип
территории, принцип последствий, принцип гражданства (или активной
правосубъектности), принцип пассивной правосубъектности (основанной на
гражданстве потерпевшего) и принцип универсальности. Применение этих принципов
в конкретных случаях является предметом значительных разногласий. Судя по
всему, Нюрнбергский и Токийский трибуналы приняли за основу своей юрисдикции
некий вариант принципа универсальности, хотя можно найти серьезные доводы в
пользу того, что учредившие трибуналы страны действовали совместно в качестве
представителей международного сообщества в целом.
Задача, которая в послевоенный период
стояла перед всеми международными договорами уголовно-правового характера,
заключалась в том, чтобы учредить суд для осуществления международной юрисдикции.
Однако концепция Трибунала, учрежденного в качестве органа международного
правосудия, продолжала оставаться лишь формальностью. Среди указанных выше
международных договоров возможность учреждения Международного Трибунала рассматривалась
только в конвенциях о геноциде и апартеиде, но подобного рода судебный орган
долгое время учрежден не был. Действительно, указанными договорами редко
предоставляется универсальная юрисдикция по типу установленной обычным правом
традиционной юрисдикции в отношении пиратов - простым заявлением, что все
стороны в договоре могут осуществлять юрисдикцию в отношении преступлений независимо
от места их совершения.
В порядке исключения универсальная
юрисдикция узаконена Женевскими конвенциями 1949 г. и Конвенцией об апартеиде. В некоторых международных договорах, таких, как, например, Конвенция
о геноциде (которая предоставляет юрисдикцию либо по территориальному признаку,
либо международному трибуналу, если таковой будет учрежден), прослеживается
тенденция в сторону отказа отдельным государствам в праве осуществлять
универсальную юрисдикцию. Чаще бывает так, что международные договоры требуют
от государства осуществления юрисдикции на основе иной или иных концепций юрисдикции
при условии, что, если нельзя будет определить государство для осуществления
юрисдикции на основе «иных концепций», действовать будет принцип вторичной или
уступленной универсальной юрисдикции.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
|
