В таком понимании коммуникация есть не нечто производное, а некая целостность, кото-рая функционирует в качестве самостоятельной системы и подчиняется определенной совокупности правил. Встает вопрос о происхождении правил и механизмов коммуникации,если мы отказываемся от определенных предпосылок (таких, как общество, субъект, культура и т.д.). По мнению Лумана, не существует устойчивых правил коммуникации, коммуникация воспроизводится самой коммуникацией: «Я переформулирую его как различение информации, сообщения и понимания. Коммуникация осуществляется лишь тогда, когда можно синтезировать эти три аспекта. В отличие от простых восприятий поведения, в основу понимания должно быть положено различение акта сообщения и самой информации. Именно из него и следует исходить».

Можно сделать вывод о том, что характер коммуникации целиком полагается предшествующей коммуникацией, однако, исходя из способности системы к самовоспоизводству, коммуникация непрерывно воспроизводит сама себя. Следует учитывать тот факт, что коммуникация предопределяется совокупностью системных механизмов, функционирующих в обществе в качестве элементов системы. Поэтому исследование современной коммуникации предполагает определенную беспредпосылочность,которая обусловлена системным подходом к обществу. Коммуникация рассматривается как система, функционирующая по определенным правилам. Относительно современной коммуникации можно утверждать, что правила системы обусловлены в первую очередь системными механизмами: спецификой информационной инфраструктуры, механизмом власти и управления в современном обществе. Именно эти механизмы обусловливают особенность функционирования современного механизма коммуникации.В рамках данной концепции мы можем описывать характер, особенности современной коммуникации. Однако остается непроясненным вопрос о том, каким образом формируются определенные регулярности, правила коммуникации. Если коммуникативные процессы есть результат деятельности системы, то каким образом осуществляется преемственность в обществе? Какова роль культурных механизмов в процессе воспроизводства коммуникации? В рамках теории систем эти проблемы не могут быть решены. Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод о том, что ни один из предложенных подходов к коммуникации не является удовлетворительным. Необходим синтез лингвистического и системного подхода, который позволит рассматривать коммуникацию в аспекте языка, однако наряду с этим коммуникация выступает как системный механизм, которому присущи системные свойства. Сочетание лингвистического и системного подхода позволяет рассматривать общество только в аспекте коммуникации. Коммуникация является формой экзистирования социальности, а не ее возможностью: «Теперь мы можем определить понятие общества в качестве промежуточного результата. Общество является всеобъемлющей системой всех коммуникаций, воспроизводящих себя аутопойетически, в то время как она производит все новые (и все время другие)

комму-никации в рекурсивной сети коммуникаций. Эмерджентность такой системы включает коммуникации, так как они способны к подключе-нию лишь внутренним образом. Все другое онаисключает»

Итак, исследование современных социальных процессов с точки зрения теории коммуникации представляет собой аутентичный способописания социальных процессов. Вследствие развития информационных технологий и экспансии massenmedien во все сферы социального пространства, коммуникация должна рассматриваться как система, так как современная коммуникация развивается под влиянием информационных технологий. Таким образом, коммуникация есть репрезентация коммуникативной функции языка, функционирующая всовременном обществе как информационная система. Поэтому исследование коммуникативных процессов предполагает использование как лингвистических концепций, так и системной теории общества, поскольку это позволяет описывать различные аспекты современной коммуникации.

Практическое применение системных представлений при анализе российских масс-медиа

В развитии периодической печати России последнего десятилетия происходили и происходят сегодня важные процессы, оказавшие существенное влияние на практику мирового информационного обмена. Среди их причин можно выделить прежде всего совокупность кардинальных перемен, связанных с изменением технологий получения, обработки, хранения и передачи информационных продуктов, развития интернет-коммуникаций, а также обусловленных тенденциями глобализации.

Все более значительная часть населения планеты, как показывают новейшие исследования социологов1 , оказывается включенной в новую информационную реальность, которая характеризуется существенно расширившимся доступом к самым разнообразным знаниям и сведениям. «У аудитории появилась возможность обращаться к событиям в режиме реального времени, становиться их соучастниками. В целом соединение возможностей компьютера с сетями телекоммуникаций “сжимает” время и пространство, уменьшает значение национальных границ, дает индивидам ощущение приобщения к некоторой глобальной общности»2 .

В данном контексте нам кажется по-настоящему пророческой изначально прогностическая концепция видного социолога Н. Лумана, выделившего реальность массмедиа как особую социальную и культурологическую среду формирования сознания индивидов: «То, что мы знаем о нашем обществе и даже о мире, в котором живем, мы знаем благодаря массмедиа», и подчеркнувшего существенную для нашего анализа мысль: «В самих массмедиа нет манипуляций и нет фальсификаций, а есть лишь правила селекции событий»3 . Под этими правилами он подразумевал в первую очередь фактор субъективности акторов коммуникационной деятельности.

Развивая эту мысль исследователя, мы сформулируем следующую гипотезу: в период, когда у аудитории средств массовой информации появляется возможность из многих каналов распространения знаний и сведений выбирать те, которые соответствуют их пониманию объективности, на первый план выходят СМИ и отдельные коммуникаторы, для творчества которых доминирующим фактором является аналитичность. «Аналитичность» — «неаналитичность» можно различать даже на уровне селекции: «информация» — «сообщение». В первом случае выведение из неопределенности всего того, что можно впоследствии измерить и описать прежде всего в рамках качественно-количественных характеристик. Во втором мы имеем в виду реализованную и материализованную субъективность акторов, в некоторых случаях основывающуюся на сугубо творческих интенциях, но чаще — это открытая идеологическая ангажированность. Причем под идеологией мы подразумеваем в первую очередь не отражение запрограммированных кем-то «внешним» политических или иных точек зрения, а совокупность «внутренних» мировоззренческих и других жизненно важных для самоидентификации личности факторов.

Н. Луман замечал по этому поводу: потребители информации рано или поздно понимают, что массмедиа — экономические субъекты и регулируются прибылью, т. е. продают не истину или объективную реальность, а товар. Но противоречие заключается в том, что других способов познать реальность, с которой непосредственно познакомиться ты не можешь, у человека, как правило, нет. Следовательно, у любого думающего субъекта появляется необходимость потребления качественного, на его взгляд, товара. И первым показателем качества информационного товара для большинства является аналитичность — возможность видеть не только некий в принципе стремящийся к бесконечности объем фактов, но и их взаимосопряжение, а также выражение субъективной позиции актора, причем не обязательно конкретного человека, а возможно того, кого мы в теории4 называем безличным коммуникатором — СМИ в целом, отдельных их владельцев, зачастую неявно влияющих на содержание информационных сообщений, группы авторов, определяющих тематику и доминанты газетной полосы, журнального раздела, телевизионной программы и т. д.

Исследователи Западной Европы, в частности Ж. И. Шерель, уже давно развеяли мифы, на которых строились многие умозаключения наших отечественных теоретиков печати. К примеру, миф о том, что единственно возможный путь в современной журналистике — это первичность факта, а не комментария. Оставим в стороне робкие возражения тех, кто говорил об иной, нежели, к примеру, американская, ментальности или о пролитературных воззрениях россиян. Речь, на наш взгляд, должна идти прежде всего о том, что информирование в современных условиях изначально не может быть главной функцией СМИ. Ее успешно взяли на себя Интернет и мобильные телекоммуникации, где роль журналистов зачастую сведена к нулю.

Как не может быть на первых ролях и функция некоей «четвертой» власти (почему не «второй» или «третьей», как резонно возражал мне в одной из дискуссий в Швеции профессор Клас Тор). Властные устремления — это романтическое наследие времен перестройки, не более. А выражаясь научно, любая «власть» — всегда чужой коммуникативный код, следовательно, всегда и будет отторгаема обыденным сознанием. Выходит, СМИ в этом случае будут выполнять любые функции, кроме своих, изначально им предписываемых или исторически сложившихся.

Какие же ведущие функциональные особенности характеризуют, на наш взгляд, современные СМИ? Многие исследователи в своих новейших работах, при всем их разнопонимании актуальных проблем развития современных массово-коммуникационных систем, сходятся в одном: задача у СМИ очень простая — перегонка информации (термин Н. Лумана) в неинформативные значения. Есть «Я» и есть «чужой опыт», «иная реальность», транслируемые массмедиа. Различение истинного и неистинного (субъективно ложного), нужного и ненужного (прагматически не обусловленного), этичного и неэтичного (не соответствующего лично моим представлениям о должном, возможном, приемлемом) и т. д. и т. п. — позволяют в полной мере представить только средства массовой информации. И здесь, повторим, доминантным для СМИ является фактор их большей или меньшей аналитичности.

Показательно, что многие независимые российские эксперты сходятся во мнении, что в данном смысле большие проблемы возникают сегодня у телевизионной журналистики. В частности, генеральный директор «Интерньюс» М. Асламазян в недавнем интервью заметила: «Сейчас на телевидении нет дискуссии. Исчезли полемические программы. Вести разговор на уровне разных точек зрения сейчас негде. Мне гораздо важнее утром включить компьютер и почитать, что пишут на новостных лентах или просто выставлено в Интернете. Кроме того, я снова стала читать газеты. Иначе я ничего не понимаю, что происходит в стране… Среди молодых журналистов много ребят с амбициями. Но эти амбиции профессиональные, а не гражданские. Эти ребята делают личную карьеру, и их мало волнует миссия журналиста. Более компромиссным становится взгляд на проблемы. Все чаще приходится слышать — “я ничего изменить не могу”»5 .

Конкретизируем анализ. В частности, вышеописанные тенденции, характерные для развития современных СМИ, сопряжем с доминантой аналитичности.

Известна структурная формула массовой коммуникации Г. Лассуэлла: кто говорит, что, по какому каналу, кому, с каким эффектом? С точки зрения двусторонней, или партиципарной, связи с публикой (когда есть возможность прямого доступа общественности к производству и распространению информации по каналам средств массовой коммуникации):

Кто говорит?— ни что иное, как ответ на вопрос есть ли среди авторов не только журналисты и политики, но и эксперты в различных областях деятельности, а главное — представители общественности. Он также прямо связан с понятиями свобода слова, доступность участия в массово-коммуникационной деятельности — обмене информацией с властями и согражданами, друг с другом. Объективность при этом понимается не просто как добросовестность в изложении фактов, своего их понимания, а как стремление отразить разные точки зрения. Журналистская позиция — не только и не столько по отношению к власти, закону, рыночным отношениям и т. д., а к ожиданиям общества. Профессиональная этика — не только служение истине, добру, справедливости, но и готовность позволить и гражданам быть ответственными за происходящее, а значит, участвовать во влиянии на него.

Вопрос что говорит, по нашему пониманию, предполагает анализ участия аудитории в тематизации — формировании «повестки дня»: меру участия общественности и в освещении и в обсуждении проблем из различных сфер жизни. О ком говорят СМИ, чей образ жизни, интересы, нужды, требования, оценки для журналистов первостепенны. Репрезентативна ли информация самой общественности, представленная в СМИ? Качественна ли сама информация:присущи ли ей оперативность, своевременность, актуальность? То есть могут ли субъекты информационной деятельности не только освещать что-то, но и готовить в различных формах принятие решения, обсуждать этот процесс с аудиторией, дискутировать. Важным является и такое понятие, как инструментальность информации: пригодность для понимания сути проблем, способность знакомить своих читателей, к примеру, с правилами игры, методами участия и т. д. В данном контексте понятие информационная безопасность — не только теоретическое, поскольку внешне демонстрируемый консенсус иногда держится на запасах общественного терпения.

Ответ на вопрос по какому каналу включает в анализ, как нам кажется, понятие учета специфики различных форм коммуникативных контактов. Интерактивность есть не только возможность задать в присутствии аудитории тому или иному коммуникатору вопрос и получить от него публичный ответ. И даже не призыв к людям массово голосовать, что стало очень модно сегодня (причем без возможности участвовать кому-то со стороны в подведении итогов), а выявление мотивов, выбор из двух-трех или множества точки зрения, которую разделяешь. Социальное участие — не только неограниченные интерактивные возможности новых информационных технологий, множество контактов. Ведь ничто так не делает пассивным, как Интернет без ограничения, уход от реальности при посредстве лишь межперсональных контактов. Или можно привести в качестве негативного примера манипулирование внушаемыми группами аудитории в прямых радиоэфирах.

Страницы: 1, 2, 3