В 90-х годах капитал МВФ частично в связи с расширением членства, но главным образом за счет увеличения размеров взносов (квот) участников увеличился с 91 до 145 млрд СДР, или в долларовом исчислении - со 122 до 201

млрд дол. (рост - 65%)[8]. Наибольшая доля квот и, соответственно, наибольшая доля голосов в руководящих органах по-прежнему принадлежит ведущим западным державам во главе с США, что предопределяет их руководящую роль в деятельности этой организации. Сами эти страны не пользуются кредитами МВФ, однако, распределяя их среди других участников и определяя условия получения, они имеют возможность влиять на поведение заемщиков в нужном направлении.

Квота России в капитале МВФ определена в 4313 млн СДР (около 6 млрд дол.),[9] т. е. примерно на уровне Канады. Это обеспечивает ей 2,9% голосов. Общая сумма квот остальных 14 бывших республик СССР составляет 2524 млн СДР (около 3,5 млрд), на их долю приходится 1,9% суммы голосов.

В 90-х годах кредитная деятельность МВФ значительно активизировалась: за неполные семь лет странам-членам было предоставлено кредитов и займов на общую сумму, эквивалентную 78,4 млрд дол. против 67,4 млрд дол. за все предыдущее десятилетие. По состоянию на конец октября 1997 г. заемщиками выступили 94 стран, в том числе 41 африканских, 16 латиноамери­канских, 12 азиатских, 2 ближневосточных. Но особую активность проявили участники, фигурирующие под рубрикой развивающихся стран Европы. Только Кипр, Мальта и Туркмения воздер­жались от кредитов МВФ, тогда как остальные 23 стран получили от него почти 29,5 млрд дол., -самую большую сумму по сравнению с остальными регионами(Таблица №2)[10].

Таблица №2. Кредитные операции МВФ в 1991-1997 гг.* (в млн. дол.)

*По состоянию на 31 октября 1997 г.

Следует заметить, что основная масса кредитов концентрируется на сравнительно узкой группе наиболее крупных заемщиков. Если взять 16 стран, каждая из которых за период 1991 -1997 гг. заняла у МВФ более 1 млрд дол., то общая сумма полученных ими кредитов составит почти 63 млрд дол., или 80% от общего объема кредитования. Однако по итогу 90-х годов самым крупным заемщиком оказалась Россия; начиная с 1992 г. она ежегодно получала от МВФ значительные кредиты, в сумме составившие около 15,3 млрд дол.

Для валютной ситуации 90-х годов характерно массовое присоединение стран - членов МВФ к известной статье VIII его устава, фиксирующее отказ от применения валютных ограничений и практически означающее установление конвертируемости национальной денежной единицы по международным операциям текущего характера. МВФ явно снизил требования и стал гораздо либеральнее подходить к странам, претендующим на получение соответствующего статуса. За 45 лет - с 1946-го по 1990 г. включительно - режим VIII статьи был одобрен руководством Фонда для 68 участников, тогда как за следующие семь лет эту процедуру прошли уже 73 страны. Официальное присоединение России к VIII статье было оформлено 1 июня 1996 г[11].

2.1 Резервы фонда

Глобальный финансовый кризис, мас­штаб которого показался бы абсо­лютно невероятным еще год назад, начинает настигать тех, кто по долгу службы должен препятствовать его воз­никновению. Ставшие уже привычными аббревиатуры международных финан­совых институтов, весьма вероятно, уйдут в историю уже в скором будущем. Первой кандидатурой на попадание в этот печальный список является Меж­дународный валютный фонд[12]

Текущий финансовый кризис, каза­лось бы, не дает повода усомниться в необходимости и значительности роли МВФ. Тревожные известия приходят из все новых мест. После России эпицентр кризиса переместился в Бразилию. Пе­репуганные инвесторы только за пос­ледний месяц вывезли из страны почти 13 млрд долларов. Некоторые аналити­ки считают, что для стабилизации поло­жения бразильской экономики, девятой по величине в мире, потребуется 20-30 млрд долларов. Но даже с учетом 50 млрд золотовалютных запасов стра­ны объем краткосрочных внешних дол­гов Бразилии заставляет сомневаться в достаточности такой помощи.

Не удивительно, что руководство МВФ предпринимает все, чтобы его главный «акционер», Соединенные Штаты, увеличил финансирование фон­да. Ведь ресурсы организации практи­чески исчерпаны. Сейчас, по словам за­местителя директора МВФ Стенли Фи­шера, резервы фонда, которые он ре­ально может использовать для экстрен­ных стабилизационных кредитов странам, терпящим финансовые бедствия, упали до минимального за всю историю уровня — 5-9 млрд. долларов. По дан­ным МВФ, отношение его несвязанных резервов к ликвидным обязательствам, так называемый коэффициент ликвид­ности, составляет сейчас около 30% против «уровня комфорта» в 70%[13]. МВФ считает, что снижение коэффициента ниже 15% нецелесообразно.

Источник: Эксперт №35, 21 сентября 1998 г., стр. 25

2.2 Интеллектуальный кризис

Проблема нехватки ликвидности дей­ствительно мучает фонд как никогда. Однако абсолютизировать ее не стоит. Во-первых, потому, что МВФ все-таки периодически возвращают выданные кредиты. А во-вторых, помимо обраще­ния за помощью к своему главному «ак­ционеру» (конгресс США недавно отклонил просьбу МВФ о выделении дополнительно 18 млрд дол­ларов), фонд всегда может апеллировать к другим странам-членам. Кроме того, он может задействовать механизм эмис­сии специальных прав заимствова­ния (SDR), своего рода мировых денег. Несмотря на бюрократическую слож­ность подобной процедуры (для ее за­пуска требуется решение Совета управ­ляющих фонда и последующее одобре­ние тремя пятыми состава членов МВФ), сила нынешних финансовых потрясений заметно влияет на сговорчивость чинов­ников. Наконец, МВФ может быстро привлечь необходимые средства для бе­зотлагательных нужд в рамках так на­зываемого Генерального соглашения о заимствовании, базирующегося на эк­стренных кредитах стран «большой де­сятки»[14]. При работе с последним паке­том помощи России в июле 1998 года ис­пользовалась как раз такая схема.

Шум, который сейчас поднят вокруг МВФ, следует объяснить скорее не кри­зисом ликвидности, а кризисом доверия или интеллектуальным кризисом в самом фонде. Его програм­мы потерпели фиаско практически во всех странах, пострадавших от азиат­ского кризиса. Более того, своим вме­шательством МВФ часто скорее способ­ствовал дальнейшей дестабилизации.

Действительно, финансовые кризисы в разных частях планеты заметно учас­тились и стали куда масштабнее после того, как деятельность МВФ по поддер­жке пострадавших стран приобрела ре­гулярный характер.

Одна из возможных причин, помимо неадекватности антик­ризисных программ фонда, состоит в том, что инвесторы при работе на раз­вивающихся рынках стали принимать все более рискованные решения. Расту­щие надежды на помощь МВФ, которая позволит стране рассчитаться по дол­гам, снизили ответственность и внесли сильный дестабилизирующий фактор в мировую финансовую систему.

Естественно, с таким подходом кате­горически не согласны в самом фонде. Стенли Фишер заявил, что «междуна­родная финансовая система нуждается в функционировании МВФ» в будущем, так как возможные опасности будут требовать быстрой реакции в большей степени, чем сегодня. Впрочем, опера­тивности-то фонду как раз и не хвата­ет. Как правило, программы помощи МВФ запускались только тогда, когда валюты и рынки развивающихся стран уже обваливались.

России фонд также не смог предло­жить эффективную программу. И здесь бессмысленно все сваливать на сквер­ную исполнительность россиян — МВФ позволял обманывать себя с 1993 года. Фискальная система страны так и не была толком усовершенствована, госу­дарство так и не научилось жить по средствам. В конце концов, даже фор­мальных обязательств по бюджетному дефициту мы так ни разу за пять лет и не выполнили.

Получается, что МВФ все это время спокойно наблюдал за углублением долговой ямы, в которую сползала Рос­сия. А ведь можно было требовать вы­полнения обязательств и даже останав­ливать программу помощи при их невы­полнении.

Помощь России при построении либе­ральной экономики многие политики, и не в последнюю очередь функционеры МВФ, считали исторической миссией фонда. Ее полный провал скомпромети­ровал руководство организации и саму идею ее существования.

Впрочем, некоторые аналитики пола­гают, что атаки на МВФ имеют весьма отдаленное отношение к насущным проблемам мировых финансов и скорее являются отражением американских внутриполитических процессов. Сущес­твует большая опасность, что решение о необходимости существования такого рода организации будет принято не на основании реальной оценки ее необхо­димости, а исходя из расклада полити­ческих сил в Вашингтоне.

Несмотря на отказ увеличить амери­канские вложения в МВФ, конгресс одобрил ассигнования в размере 16,2 млрд долларов на программы инос­транной помощи в рамках двусторонних отношений. Во-первых, это достаточно точно отражает недовольство конгрес­сменов существованием международной бюрократической организации, которая тратит деньги американских налогопла­тельщиков, причем часто неэффективно и уж во всяком случае бесконтрольно. И, во-вторых, их стремление сосредото­чить всю полноту решений о финансо­вой поддержке иностранных государств в своих руках. А значит, сдвинуть ба­ланс влияния на американскую внеш­нюю политику в пользу законодатель­ной власти. Поэтому весьма вероятно, что решительно настроенные республи­канцы как минимум поведут борьбу за смещение нынешнего шефа МВФ Мише­ля Камдессю, что даст им контроль над кадрами организации, а как макси­мум — за упразднение МВФ вообще.

Сегодня, возможно, в мире уже нако­пилась критическая масса недовольства деятельностью МВФ, способная вернуть его в состояние «кассы взаимопомо­щи», правда, с весьма избирательным доступом. Вот как оценивает необходи­мую модель работы фонда представи­тель одного крупного европейского банка[15]: «Есть, например, Гана, которую можно фактически спасти несколькими десятками миллионов долларов. Но ес­ли американцам нужно спасать Корею, пусть они это делают сами».

2.3 Запоздалая помощь

Пока кризис касался только развиваю­щихся стран, западные правительства ог­раничивались ранее опробованными спо­собами оказания пострадавшим финансо­вой помощи. Кредиты предоставлялись странам, как правило, уже пережившим обвал валютного и фондового рынков. При этом обязательным условием для по­лучателя помощи было повышение про­центной ставки для удержания капитала в стране и сохранение ее на высоком уровне до тех пор, пока доверие инвесторов не восстановится и зарубежные инвестиции не начнут возвращаться в страну.

Требования МВФ по ужесточению бюд­жетной и денежной политики только усу­губляли тяжесть кризиса, приводя к деф­ляции и рецессии. Кроме того, стандар­тные процедуры МВФ никак не препят­ствовали распространению «азиатского» кризиса по странам и континентам.

Но когда обвал российского рубля уда­рил по Латинской Америке и рикошетом по США, вызвав резкое ослабление долла­ра и падение на фондовых биржах, прави­тельства развитых стран начали осозна­вать необходимость институциональных реформ мировой системы движения капи­тала. Запад стал готовиться к серьезному изменению правил игры на международ­ных рынках.

В последние недели МВФ, похоже, на­чал предпринимать попытки преодолеть идейный кризис. На закончившейся недавно в Вашингтоне го­довой сессии МВФ и Мирового банка об­суждался новый механизм помощи стра­нам, стоящим на пороге финансового кризиса. «Новые принципы помощи МВФ позволят странам с фундаментальными проблемами в экономике убедить между­народных инвесторов в том, что они в сос­тоянии отвечать по своим долговым обя­зательствам до того, как инвесторы поте­ряют доверие к ним», — заявил министр финансов США Роберт Рубин[16]. По замыслу авторов новой схемы, кредиты фонда уже не будут столь дешевыми, как раньше, и не будут направляться на реструктуризацию долга заемщика.

Страницы: 1, 2, 3