низкий общественный вес пред­ставителя прессы в 80-е годы. Не случайно

журналист Иван Ни­китич (рассказ «Корреспондент», журнал «Будильник» № 20,

21, май 1882 г.), приглашенный на свадьбу, жалкий конфузливый человек, над

которым дико измываются хозяева и гости, после не­скольких рюмок вина на

потеху всем присутствовавшим ударился в воспоминания о своей работе в былые

годы: «Прежде что ни писака был, то богатырь, рыцарь без страха и упрека,

мученик, страдалец и правдивый человек. А теперь? Взгляни русская зем­ля, на

пишущих сынов своих и устыдись! Где вы, истинные пи­сатели, публицисты и

другие ратоборцы и труженики на поприще ...эк...эк...гм гласности? Нигде!!!

Теперь все пишут. Кто хочет, тот .и пишет. У кого душа чернее и грязнее

сапога моего, у кого серд­це не в утробе матери, а в кузнице фабриковалось, у

кого правды столько имеется, сколько у меня домов собственных, и тот дерзает

теперь ступать на путь славных путь, принадлежащий про­рокам, правдолюбцам

да среброненавистникам».

Презрение к журналистской братии было настолько велико во всех слоях

общества, что ее не только третировали морально, но нередко и физически

расправлялись с ней. Вышвырнуть коррес­пондента с какого-нибудь приема,

напоить его до потери сознания и гнусно поиздеваться, наконец, просто избить

было не таким уж редким явлением. «Известный велосипедист и летчик Уточкин,

побивший на своем веку не один рекорд, побил и немало журна­листов. То же

делал известный клоун Дуров», таково свиде­тельство одного из представителей

прессы 80-х годов.

Бесспорно, были среди репортеров 80-х-годов и преуспевав­шие. За счет чего?

«Заработок хроникеров резко колебался. Одни хроникеры зарабатывали 500-700

руб. в месяц, другие жили на 30 руб.». Обратимся к тем, которые жили на 500-

700 рублей в месяц.

Одним из самых известных репортеров в 80-х годах считался Юлий Осипович

Шрейер (1835-1887 гг.). В молодости он был и офицером артиллерии, и

начальником Виленской телеграфной станции, и председателем цензурного

комитета в Варшаве, и со­трудником Учредительного комитета по устройству быта

крестьян в Царстве Польском. Больше чем кто бы то ни было он имел право

сказать: «Мы все служили понемногу кому-нибудь и как-нибудь». Но настоящее

свое призвание нашел Шрейер в репортер­ской работе.

Как репортер Шрейер заявил о себе еще в 1870 году. Отпра­вившись на франко-

прусский фронт, он регулярно стал посылать оттуда свои «корреспонденции с

поля битвы». Затем в 1871 году он основал газету «Новости». Через три года

он, однако, оставил редакторско-издательскую деятельность и целиком

переключился на репортерскую работу. В 80-е годы репортерская слава Шрейера

достигла апогея: в атмосфере реакции он чувствовал себя как ры­ба в воде.

«Королем петербургских репортеров» называет Шрейера и Александр Чехов. Шрейер

- «король репортеров» и для А. Е. Ка­уфмана, для известного газетчика-

восьмидесятника. Шрейер умел первым узнавать сенсационную новость, причем

подчас толь­ко зоркий глаз Шрейера видел сенсационность в новости, которая

казалась остальным газетчикам рядовой. Только Шрейер мог проникать туда, куда

не мог проникнуть ни один газетчик, напри­мер, под видом официанта попасть на

тайный обед акцио­нерного общества. «О Шрейере как о репортере сложились

целые легенды. Рассказывалось, например, что в суде разбиралось какое-то дело

при закрытых дверях. Попасть в зал суда было невоз­можно. У дверей стоял

судебный пристав. Но Шрейер попал. Он уверил пристава, что он явился спешно

от жены одного из защит­ников, в доме которого случилось что-то неладное.

Пристав впус­тил его в залу, но взял с него честное слово, что он никому не

скажет ни слова о том, что увидит и услышит на суде... Пристав, встретившись

потом со Шрейером, горько упрекнул его за то, что он не сдержал данного

слова.

Нужно быть очень наивным человеком, чтобы верить сло­ву журналиста, спокойно

и нисколько не смущаясь ответил Шрейер.

Следовательно, работать, как Шрейер, с таким же размахом и успехом, мог

только человек, отбросивший в сторону понятия о чести и совести. Обман не

считался больше предосудительным средством работы журналиста. Цель -

добывание новостей оправдывала любые средства.

Раздобыв ему одному известную новость, Шрейер шел по ре­дакциям и предлагал

ее, как купец редкий и дефицитный товар, за самую дорогую цену, то есть по

двугривенному за строку.

В прежние времена, чтобы быть хорошим журналистом, нуж­но было иметь

литературный талант и определенные убеждения. И совсем не обязательным было

обладание физической силой, лов­костью, пронырливостью, быстротой реакции. В

своих «Записках» репортер-восьмидесятник Александр Чехов выставляет такие

тре­бования: «Для того чтобы с успехом заниматься репортажем, нуж­но быть

молодым, крепким, выносливым и от природы энергич­ным, сообразительным и

находчивым человеком. Нужно быть вез­де первым, нужно обладать чутьем и

умением быстро, ориентиро­ваться». Все так. Но следовало бы добавить еще одно

новое ка­чество журналиста-восьмидесятника умение обходиться без со­вести.

Это качество являлось совершенно необходимым для ус­пеха.

Ни один из преуспевавших в то время журналистов-газетчи­ков, репортеров не

обошелся без этого нового качества.

Не церемонился с правдой и законами морали, например, и Николай Александрович

Лейкин, с сотрудничеством которого был в значительной степени связан успех

«Петербургской газеты». Пройдя школу Худекова, Лейкин впоследствии стал

матерым буль­варным журналистом-строчкогоном.

«Скажи, Николай Александрович, во сколько времени ты можешь написать сценку?

- спрашиваем его.

- Если строк в полтораста, в полчаса напишу».

Развитие капитализма в печати, безусловно, не могло приво­дить к

возникновению только негативных явлений, даже если учесть, что это развитие

происходило в основном в рамках перио­да политической реакции.

Следует, например, обратить внимание на возрастание тира­жей, на рост

оперативности в освещении газетами политических событий. Среди газетчиков

нового типа не все были негодяями пьяницами, прощелыгами, взяточниками и

вымогателями, лжеца­ми и клеветниками. Были среди них и такие, которые

пытались выстоять против растлевающего влияния законов буржуазной пе­чати,

долго сохраняли демократизм, оппозиционность, а подчас а революционную

идейность. Им жилось нелегко. Они бедствовали и нередко сдавали свои позиции.

Некоторые покидали журналистику и уходили в литературу, если это им

удавалось. Иногда уходили вообще к другим занятиям, ничего общего с

литературным» не имеющим.

Светлым пятном в репортерском мире Москвы был, напри­мер, Владимир Алексеевич

Гиляровский (1853-1935 гг.). Как и Шрейер, он считался одним из королей

репортажа. Он всегда был в курсе всех городских событий и всюду поспевал

первым. «На крупный пожар он мчался вместе с пожарной командой. При раскрытии

какого-нибудь убийства, ограбления или крупной кражи, работал вместе с

сыщиками в самых опасных местах, и что бы ни случилось выдающегося в Москве

или на ее окраинах Гиля­ровский был первый там». При всей своей необычной

вездесущности и оперативности Гиляровский сохранял демократизм своей позиции,

в его материалах нередко звучала резкая обличительность. В цензурном

ведомстве он был на строгом учете, из-за его репортажей на газеты нередко

накладывались различные адми­нистративные взыскания. Гиляровского хорошо

знала и всегда приветствовала городская голытьба, считая его своим челове­ком

безусловно, за обличительный тон его заметок и репорта­жей о городском дне.

Нельзя сбрасывать со счета и тот факт, что в эти годы заро­дились некоторые

приемы работы журналистов, некоторые газет­ные жанры, которые остаются на

вооружении газетчиков до сих пор. Теперь часто пишут о журналистах, которые

меняют профес­сию на время работы над каким-либо материалом. При этом

тра­дицию перевоплощения газетчика возводят почему-то к Михаилу Кольцову,

считая его репортаж «Три дня в такси» первым весьма удачным опытом такого

рода. Между тем этот прием впервые в России стал применяться буржуазными

журналистами еще в 80-е, годы.

ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В ПЕЧАТИ 80-х ГОДОВ

О принципах

политической дифференциации прессы

Итак, положение печати в рамках периода 80-х годов опре­делялось в основном

влиянием двух факторов политического (наступление реакции) и экономического

(развитие капитализма). Эти два фактора сыграли определяющую роль и в новой

расста­новке политических сил в журналистике. В общественно-политиче­ской

борьбе намечалась смена действующих сил, возникали новые течения. Следствием

этого явилось возникновение и новых направлений в журналистике.

Историческая реальность 80-х годов показывает, что на арене общественно-

политической жизни в этот период действовали четыре класса: помещики как

нисходящий класс; буржуазия как класс восходящий и ищущий путей к

политической власти; кре­стьянство, наиболее многочисленный и наиболее

неоднородный класс; и начинающий быстро развиваться рабочий класс. Силы этих

четырех классов неравномерно распределялись по четырем политическим лагерям.

Монархический лагерь был еще наиболее многочисленным в него входили

дворянство, значительная часть буржуазии, часть крестьянства. Либеральный

лагерь в основном формировался за счет буржуазных слоев населения, хотя здесь

отчасти были и представители дворянской интеллигенции. Бур­жуазно-

демократический лагерь составляли представители интел­лигенции народнического

толка, выражавшие интересы мелкой буржуазии деревни и города.

Лагерь социал-демократов, который только начал формиро­ваться в этот период,

выражал интересы рабочего класса и бед­нейших слоев крестьянства.

Исходя из марксистско-ленинского принципа классификации печати, по ее

классово-партийной принадлежности можно указать, таким образом, на наличие

следующих политических направлений в журналистике 80-х годов: дворянско-

монархическое, буржуазно-монархическое, буржуазно-либеральное, буржуазно-

демократиче­ское, революционно-демократическое и социал-демократическое.

Разумеется, для характеристики того или иного издания не­достаточно

определить только его классово-партийную принад­лежность. Но это главный

признак, и он должен быть назван в первую очередь. Все же остальные признаки

степень консерва­тивности, ориентация на тот или иной читательский слой и

т.д. могут быть лишь в ряду вторичных признаков издания.

К сожалению, эти принципы политической классификации прессы по направлениям не

всегда соблюдаются в нашей научной историко-журналистской литературе. В

наиболее полном советском справочнике «Русская периодическая печать

(1702-1894)» разделы, охватывающие 70-80-е годы, являются уязвимыми как

раз с этой точки зрения. Нельзя сказать, что характеристики изда­ний здесь

ошибочны, но они слишком разнородны определяют направление печатного органа в

одном случае по одному признаку, в другом по другому. В этих оценках нередко

отсутствует та систематичность, которая необходима всякому справочнику и

которая, бесспорно, имеется в данном справочнике во многих других отношениях

(обязательное указание выходных данных, периодичности, состава редакции).

Недостаточной точностью страдают, например, такие характе­ристики в

справочнике, как: «становится самым влиятельным ор­ганом реакционной

журналистики» (о «Русском вестнике», стр. 342); «издание велось в

верноподданническом духе» (о жур­нале «Досуг и дело», стр. 492);

«охранительное издание» (о газете «Современные известия», стр. 501); «газета

монархического на­правления» (о «России», стр. 652); «беспринципная газета,

при­бежище реакции» (о газете «Новое время», стр. 510). Ибо это указание лишь

на принадлежность газет и журналов к тому или иному политическому лагерю.

Между тем, в лагере реакции, в монархическом лагере обитали и официальные

правительственные органы и частные издания, стоявшие на дворянских позициях,

и многие печатные органы, стоявшие на позициях буржуазных. «Реакционным» и

«монархическим» были такие издания, как, на­пример, «Гражданин», защищавшее

интересы помещиков, «Новое время» Суворина, отражавшее интересы крупного

капитала, «Московский листок» Пастухова, стоявшее на позициях купечест­ва и

мелкой буржуазии. Одно дело издание дворянско-монархическое, другое

буржуазно-монархическое различие было доста­точно существенным, чтобы его

отметить.

Еще более неточны такие характеристики, как: «журнал кон­сервативного

направления» (о «России», стр. 652) «консерватив­ный орган, уделявший много

внимания религиозно-нравственным темам» (о журнале «Звезда», стр. 671),

«издание прогрессивного направления» (о газете «Приазовский край», стр. 712),

так как они не дают представления ни о классовых позициях издания, ни о его

принадлежности к тому или иному политическому лагерю. Консерватизмом страдали

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6